Неточные совпадения
Он не хотел видеть и не видел, что в свете уже многие косо смотрят на его
жену, не хотел понимать и не понимал, почему
жена его особенно настаивала на том, чтобы переехать в
Царское, где жила Бетси, откуда недалеко было до лагеря полка Вронского.
Вся наша петербургская семья отправляется 1 июня в
Царское Село; покамест на Мойке остается Михаил с
женой, Бароццова (она здорова и весела), Варя и Лиза. Этот отряд будет наезжать в Ц. С. до отправления в Щиглицы…
— Ему бы поучиться летать у
жены своей, Маринки, — сказал стрелец. — Говорят, будто б эта ведьма, когда приступили к
царским палатам, при всех обернулась сорокою, да и порх в окно!.. Чему ж ты ухмыляешься? — продолжал он, обращаясь к купцу. — Чай, и до тебя этот слух дошел?
Однако все это весьма естественно кончилось тем, что супруги к исходу своего медового месяца стали изрядно скучать, и Дон-Кихот Рогожин велел Зинке запрячь своих одров в тарантас и поехал с
женою в церковь к обедне. Тут он налетел на известный случай с Грайвороной, когда бедный трубач, потеряв рассудок, подошел к иконостасу и, отлепив от местной иконы свечу, начал при всех закуривать пред
царскими вратами свою трубку.
Строгановы на реке Чусовой поставили Чусовской городок; а брат сибирского султана, Махметкул, на 20 июля 1573 года, «со многолюдством татар, остяков и с верхчусовскими вогуличами», нечаянно напал на него, многих российских подданных и ясачных (плативших
царскую дань мехами — ясак) остяков побил,
жен и детей разбежавшихся и побитых жителей полонил и в том числе забрал самого посланника государева, Третьяка Чубукова, вместе с его служилыми татарами, с которыми он был послан из Москвы «в казацкую орду».
— Ни дать, ни взять — Корсаков, — сказал старый князь Лыков, отирая слезы смеха, когда спокойствие мало по малу восстановилось. — А что греха таить? Не он первый, не он последний воротился из Немецчины на святую Русь скоморохом. Чему там научаются наши дети? Шаркать, болтать бог весть на каком наречии, не почитать старших, да волочиться за чужими
женами. Изо всех молодых людей, воспитанных в чужих краях (прости господи),
царской арап всех более на человека походит.
Дай ты мне на выбор: вот, мол, тебе, Краснов, горы золотые, палаты
царские, только оставь
жену; или вот, мол, тебе землянка непокрытая, работа всякая черная, только с
женой жить; я и ох не молвлю, буду на себе воду возить, только бы с ней быть завсегда.
Пошел в праздник Аггей в церковь. Пришел он туда с
женою своею в пышных одеждах: мантии на них были златотканые, пояса с дорогими каменьями, а над ними несли парчовый балдахин. И впереди их и сзади шли воины с мечами и секирами и довели их до
царского места, откуда им слушать службу. Вокруг них стали начальники да чиновники. И слушал Аггей службу и думал по-своему, как ему казалось, верно или неверно говорится в Святом Писании.
— Мало ль чего не плетут ваши бабьи языки, — строго промолвил
жене Трифон Лохматый. — Не слыша слышат, не видя видят, а вестей напустят, смóтницы, что ни конному, ни пешему их не нагнать, ни
царским указом их не поворотить… Пуговицы вам бы на губы-то пришить… Нечего тут!.. Спать ступайте, не мешайте нам про дело толковать.
— Я наперед это знал, — молвил Смолокуров. — И чего ты не наплел! И у самого-то царя в доме жил, и жены-то
царские в ситцевых платьишках ходят, и стряпка-то царем ворочает, и министров-то скалкой по лбу колотит!.. Ну, кто поверит тебе? Хоша хивинский царь и басурманин, а все же таки царь, — стать ли ему из-за пирогов со стряпкой дружбу водить. Да и как бы она посмела министров скалкой колотить? Ври, братец, на здоровье, да не завирайся. Нехорошо, любезный!
Особенно торжественна госпожа Кульковская: ей пожаловано богатое приданое, хоть бы невесте Миниха; она уж столбовая дворянка, может покупать на свое имя крестьян и колотить их из своих рук; мечты о столе
царском, где сядет рядом с
женою Волынского, бывшею своею барынею, о пирах и более о наказаниях, которые будет рассыпать, кружат ей голову.
Жена Федорова в тот же день была убита ворвавшимися к ней
царскими палачами.
В постоянных трудах и заботах незаметно пролетало время, которое иначе тянулось бы томительно медленно для Ермака Тимофеевича, с нетерпением ожидавшего возвращения Ивана Кольца с
царским прощением. Он решил тогда же, передав власть свою другу и есаулу, тотчас же ехать к Строгановым, где перед алтарем сельской церкви назвать Ксению Яковлевну своею
женой. Это было для него лучшей наградой за все им перенесенное и совершенное.
Причиною этому была досужая светская сплетня петербургских кумушек, сопоставлявшая имя
жены царского фаворита графини Наталии Федоровны Аракчеевой с полковником гвардии Николаем Павловичем Зарудиным, доведенная услужливыми клевретами до сведения всемогущего графа.
Но вскоре окружают их со всех сторон многочисленные яркие огни, при свете которых будто сошлись святые мужи и
жены на ночную божественную беседу или на стражу
царского жилища; воздух напитан благоуханием ладана.
Он тут прыжки да плавное на носках приседание делает,
царскую службу несет, а
жена евонная в деревне рассусоливает.
«В июле месяце 1568 года, в полночь, любимцы Иоанновы, князь Афанасий Вяземский, Малюта Скуратов, Василий Грязной, с
царскою дружиною, вломились в домы ко многим знатным людям, дьякам и купцам, взяли их
жен, известных красотою, и вывезли из города.
— Нынче на счет
жен, бают, послабление. В монастырь, по
царскому приказу, спасаться отправят и ау! Да видно чует, сердешный, что сватьям его от ворот поворот покажут… Не боярского он, бают, рода…
Несмотря на уверение князя Никиты, что намек на возможность сватовства со стороны Малюты за княжну Евпраксию был ни более, ни менее как шуткою в дружеской беседе, несмотря на то, что сам князь Василий был почти убежден, что такая блажь не может серьезно запасть в голову «выскочки-опричника», что должен же тот понимать то неизмеримое расстояние, которое существует между ним и дочерью князя Прозоровского, понимать, наконец, что он, князь Василий, скорее собственными руками задушит свою дочь, чем отдаст ее в
жены «
царского палача», — никем иным не представлялся князю Григорий Лукьянович, — несмотря, повторяем, на все это, он решился, хотя временно, удалиться из Москвы, подальше и от сластолюбца-царя и от его сподвижников, бесшабашных сорванцов, увезти свое ненаглядное детище.
Ко всем этим странным выходкам и чудачествам Александра Васильевича жители Фридрихсгама относились более чем благодушно, главным образом не потому, что он был «большой
царский генерал», как назвал его полицейский солдат в Нейшлоте, а вследствие того, что знали его семейное несчастье, сочувствовали ему как оскорбленному мужу и даже все его дурачества приписывали желанию заглушить внутреннюю боль уязвленного коварной изменой
жены самолюбия супруга.
Там всё — там родших милый дом;
Там наши
жёны, чада;
О нас их слёзы пред Творцом;
Мы жизни их ограда;
Там девы — прелесть наших дней,
И сонм друзей бесценный,
И
царский трон, и прах царей,
И предков прах священный.
За них, друзья, всю нашу кровь!
На вражьи грянем силы;
Да в чадах к родине любовь
Зажгут отцов могилы.